ЗС 06/2004
Борис Соколов
Калашников К.А., В.И. Феськов, А.Ю. Чмыхало, В.И. Голиков. Красная армия в июне 1941 года (статистический сборник). Новосибирск: Сибирский хронограф, 2003
22 июня 1941 года Красная армия и советский народ в целом столкнулись с самым трагическим испытанием в своей истории.
В каком состоянии, с какими достижениями и просчетами страна и армия в чисто военном отношении подошли к часу Х? Мы все еще знаем об этом не слишком много, в наших знаниях остаются многие пробелы. А ведь ответ на этот вопрос помогает понять не только истоки конечной победы и причины поражения 41-го года, но и сущность общества и правящего режима, существовавшего в нашей стране.
Группа томских историков собрала под одной обложкой, прежде всего в виде статистических таблиц, все данные о состоянии Красной армии и ее противников в июне 1941 года. Использованы и открытые публикации в журналах и сборниках документов, и данные прежде секретных сборников Министерства обороны о кадровом составе и вооружении Красной армии. В книге приведены, в частности, номера всех советских дивизий, вступивших в бой в 41-м, и прослежена их дальнейшая судьба. Перечислены все командиры дивизий, бригад, корпусов и армий, вступившие в бой 22 июня 1941 года. Приведен полный список советских генералов 41-го года и их должность в конце войны или в момент гибели. Таким образом, в книгу, состоящую по большей части из сухой статистики, привнесена человеческая составляющая.
В целом авторами сделано большое и нужное дело. Сделан моментальный срез Красной армии по самым различным параметрам накануне одного из самых трагических моментов ее истории. В результате Красная армия предстает перед нами в виде весьма мощной и грозной машины, которая, однако, при ближайшем рассмотрении отличалась громоздкостью, неповоротливостью и плохой пригонкой друг к другу отдельных своих частей.
Авторы стремятся оценить лишь собственно военную составляющую, отказавшись от любой оценки «с каких-либо идеологических, экономических или политических позиций, предоставив эту возможность читателю».
В книге кратко рассказывается, как в процессе подготовки к войне формировались те или иные соединения Красной армии. Оригинальной представляется предложенная в книге методика оценки сравнительной боеспособности советских и немецких войск. Максимальная оценка — три «плюса», минимальная – два «минуса».
В этой системе обозначений получается, что по опыту планирования и проведения операций вермахт превосходил Красную армию в высшем командном звене вдвое, а в среднем и младшем звене — втрое. Уровень оперативно-стратегической и тактической подготовки сторон авторы признают равным в высшем звене, зато в среднем и младшем звене превосходство в два и три раза было на стороне вермахта.
В качестве танков советское превосходство считается двукратным по средним и легким танкам и абсолютным по тяжелым (таких танков у немцев просто не было). Замечу, что, наверное, по средним танкам советский перевес надо оценить большей величиной, поскольку в начале войны у немцев не было танков, способных противостоять Т-34. Зато по качеству подготовки танкистов и уровню ремонта, эвакуации и техобслуживания танков немцы превосходили нас втрое. Самое интересное, что такое же соотношение в качестве подготовки танкистов и организации технических служб сохранилось до конца войны, тогда как разрыв в качестве боевой техники сошел на нет, и превосходство здесь с появлением «тигров» и «пантер» даже оказалось на немецкой стороне.
Боевую подготовку советской пехоты авторы оценивают вдвое ниже немецкой.
По оценке авторов, как в качестве артиллерии, так и в подготовке артиллеристов РККА имела превосходство в два-три раза. В этом позволительно усомниться. Во-первых, у немцев были лучше прицелы, благодаря цейсовской оптике. Во-вторых, учитывая большую функциональную грамотность немецких солдат, они никак не могли уступать по уровню подготовки красноармейцам в таком требующем технических навыков роде войск, как артиллерия. Скорее, здесь стоит говорить о равенстве как техники, так и подготовки личного состава, что само по себе было достижением для РККА. Недаром немецкие мемуаристы подчеркивают, что русские были особенно сильны в артиллерии.
В авиации же люфтваффе по качеству подготовки летчиков, аэродромному обслуживанию и организационной структуре превосходили советские ВВС втрое. А вот германское ПВО, как подчеркивается в книге, превосходило советское по всем параметрам.
В книге дана впечатляющая картина развертывания советских вооруженных сил накануне и в первые месяцы войны. При этом отмечается: «В первые недели за счет внутренних округов было мобилизовано около 10 млн. человек при общей потребности армии 4 887 тыс. человек». Пока военкомы ломали головы, что делать с пятью миллионами «избыточных» призывников, 11 августа 1941 года было принято решение призвать еще 6,8 млн человек 1895-1904 гг. рождения. В результате оснащать новые формирования все равно было нечем, так как 52 процента складов было потеряно уже к 10 июля. По этой причине, как подчеркивают авторы книги, «формирование большинства соединений и частей затянулось на многие месяцы, часть из них отправлялась на фронт не обеспеченная не только вооружением и материальной частью, но и продовольствием, вещевым, санитарным, ветеринарным и другим имуществом». Так погоня за количеством в ущерб качеству лишь увеличивала бессмысленные жертвы.
Среди причин неудачного для Красной армии начала войны авторы выделяют:
— ошибки руководства в оценках сроков и перспектив вступления страны во Вторую мировую войну, а также в планировании и стратегическом развертывании, приведшие к запаздыванию сосредоточения войск и приведения их в боевую готовность, перевооружения на новые образцы техники;
— неудачную дислокацию войск, создание группировок, сильных в центре и слабых на флангах, неготовность войск к оборонительным действиям; расчет на молниеносный разгром вторгшегося противника без учета возможностей своих войск, оборону по линии госграницы без создания инженерного оборудования в глубине;
— неправильно избранную систему одновременной реорганизации большинства соединений, что привело к их небоеспособности;
— недооценку значения вспомогательных родов войск и служб;
— непоследовательную, непродуманную и порой просто преступную политику в отношении военных кадров;
— ошибки в оценке опыта действий своих и чужих войск в ходе прошедших кампаний;
— ошибки в политической работе по определению понятий «союзников» и «врагов» в будущей войне;
— отсутствие единого мобилизационного плана работы оборонной промышленности и размещение ее преимущественно в европейской части страны.
Замечу, что многие из этих ошибок могут считаться таковыми только в том случае, если предполагать, будто Сталин предполагал придерживаться оборонительного образа действий. Если же он готовил наступление, то многие из этих ошибок на самом деле ошибками счесть нельзя. Ясно, что в этом случае и группировка войск должна была быть наступательной, а строительство инженерных сооружений в глубине собственной территории представлялось ненужной роскошью. И если расчет был на скорую победу Красной армии, то размещение военной промышленности в Европейской части СССР ничем грозить не могло. Ведь ни Сталин, ни Тимошенко, ни Жуков и в страшном сне не могли вообразить, что немцы дойдут до Ленинграда, Москвы и Сталинграда.
Как подчеркивают авторы книги, «резкое увеличение числа новых воинских формирований требовало и соответствующего обеспечения, что повлекло быструю, порой коренную перестройку всей работы промышленности. При такой работе не обошлось без ошибок». Как признается в книге, ни в канун войны, ни в ходе ее «не удалось наладить производство в достаточном количестве средств связи, высокооктановых сортов бензина, магистральных паровозов, тепловозов, электровозов, вагонов, рельсов, постоянно ощущалась нехватка пороха, алюминия, меди и ряда других материалов. Существенную помощь армии и промышленности страны оказали в последующем поставки по ленд-лизу, которые практически покрывали их потребность в этой технике и материалах».
Пожалуй, главной ошибкой было то, что, всемерно наращивая выпуск новейших вооружений и боевой техники, советские руководители и генералы не озаботились соответствующим наращиванием гражданской продукции, необходимой для обслуживания вооруженных сил: бензина, транспортных средств, радиостанций и иных средств связи. А ведь ради этого стоило бы немного притормозить выпуск самолетов и танков.
Также и при строительстве собственно вооруженных сил, впечатляющая картина которого приведена в книге, наблюдалась гигантомания, погоня за большими цифрами самолетов и танков без учета реальных возможностей освоить в короткий срок новую технику и обеспечить ее всем необходимым. Как отмечают авторы книги, если в западных приграничных округах остро не хватало пилотов, то во внутренних и восточных округах многие летчики остались безлошадными. Красной армии прежде всего не хватало организованности и порядка.
Казалось бы, в таком состоянии нечего было и думать о нападении на Германию. Однако на самом деле эти органические пороки были присущи советским вооруженным силам всегда, в том числе и в победном 45-м. К тому же Сталин, да и многие другие руководители Красной армии не сознавали всей серьезности присущих ей недостатков и считали, что она может успешно воевать. В конце концов, кроме неудач начального периода финской войны был еще успешный, как считали Сталин и Тимошенко, прорыв линии Маннергейма, а также успех на Халхин-Голе. В то же время, как подчеркивают авторы, парадокс стратегического развертывания заключался в том, что на Западе, где ожидалось столкновение с Германией, почти не было войск, имевших опыт боевых действий в Монголии.
Анализ судеб генералов 1941 года показывает, что больше всего пострадали от сталинских репрессий авиационные генералы. Из 590 пехотных генералов и маршалов были расстреляны или умерли в тюрьме в годы войны лишь 12 человек. Для артиллеристов соответствующие цифры — 3 из 118, для танкистов — 2 из 46, для войск связи — 1 из 22, для инженерных и технических войск — 2 из 55 (оба расстрелянных — генералы технических, а не инженерных войск), из 43 генералов интендантской службы не был расстрелян ни один. А вот среди генералов-авиаторов погибли 17 из 105 — каждый шестой. Думаю, что уровень репрессий хорошо отражает степень неудовлетворенности Сталина действиями соответствующих родов и видов войск, особенно в первые годы войны (почти все расстрелы пришлись на 41-42-й годы). Конечно, на него повлияло начатое накануне войны «дело авиаторов», однако в действительности это дело, по которому было репрессировано руководство ВВС и ПВО, отражало не страх Сталина перед очередным мифическим заговором, а недовольство уровнем подготовки ВВС. Непосредственными поводами к репрессиям послужили высокая аварийность в авиации и то, что ВВС и ПВО в мае 41-го пропустили до самой Москвы немецкий Ю-52. Меньше всего от репрессий пострадали генералы-пехотинцы, а дальше шло по нарастающей по мере усложнения рода войск. Поэтому на печальное второе место после летчиков вышли танкисты, инженерно-технические генералы и связисты. Лучше пришлось артиллеристам — все-таки традиционный род войск, показавший себя относительно неплохо, — это и немцы признавали. Отсталость Красной армии проявилась в том, что хуже всего воевали относительно передовые и сложные рода войск, требующие большей самостоятельности командного состава и более сложного технического оснащения. Из этой картины как будто выпадает ВМФ. Однако дело здесь только в том, что для немцев советский флот представлял собой сугубо второстепенного противника, и на Востоке было задействовано лишь незначительное число немецких кораблей и морской авиации, что не помешало советскому флоту понести тяжелые потери, хотя и избежать столь впечатляющих поражений, как сухопутные силы и авиация. Они приведены в книге. За время войны советский ВМФ потерял 1 линкор, 1 крейсер, 4 лидера, 25 эсминцев и 89 подлодок.
Отмечу, что в данных о противостоявших друг другу группировках Красной армии и вермахта авторы допускают отдельные неточности: и по пехоте, и по танкам, и по самолетам. В связи с этим ошибочен и один из выводов, содержащийся в книге: «Общая оценка состава вооруженных сил обеих армий была выведена с большей достоверностью советской разведкой, но противостоящие группировки на границе точнее указаны Абвером». С учетом истинных цифр, относящихся к оснащенности немецких войск танками, самолетами, и общей численности группировки у советских границ приходится признать, что именно советская разведка завысила неприятельские силы в 1,5-2 раза.
В целом же общее впечатление от результатов строительства советских вооруженных сил можно суммировать следующим образом. При увеличении числа дивизий, численности личного состава, количества вооружений и боевой техники Сталин и его маршалы и генералы исходили из несколько наивной веры в то, что само по себе превосходство в несколько раз в танках, самолетах, артиллерийских орудиях гарантирует победу над любым потенциальным противником. Важно только как можно скорее обрести такое превосходство, а остальное приложится.
То, что боевая техника требует и достаточного количества средств связи, и четко работающих служб тылового обеспечения в расчетах и планах, неизменно отходило на второй план, тогда как прежде всего думали о грозных бронированных чудовищах и дюралевых птицах.
О специалистах же, нужных для грамотного использования вооружения и техники, о тактической выучке командиров думали еще меньше, чем о радиостанциях и грузовиках.
Стройной системы подготовки командного состава низшего и среднего звена, особенно специальных родов и видов вооруженных сил, у нас не было всю войну. Особенно болезненно сказались здесь репрессии 30-х годов, начиная с операции «Весна», в результате которых был уничтожен слой мало-мальски опытных офицеров и генералов, которые могли бы передать свой опыт молодым.
В развитии вооруженных сил часто копировали немецкий опыт без учета советских особенностей. Так, прежние танковые корпуса были расформированы после похода в Польшу в сентябре 1939 года, когда из-за низкой степени управляемости они на марше отстали от кавалерии. Когда же в ходе кампании во Франции выявилась решающая роль немецких бронетанковых соединений, в СССР стали спешно формировать еще более крупные, чем прежние танковые, механизированные корпуса. Танков там было почти вдвое больше, 1031 против 560, а количество средств связи ничуть не увеличилось, так что новый корпус оказался практически неуправляемым. И не случайно одновременно формировали все 29 механизированных корпусов — чтобы сразу иметь как можно больше танков в боевом составе. То, что это будет для галочки в отчете, Генштаб и Автобронетанковое управление не волновало. В ходе войны пришлось формировать новые танковые корпуса, где танков было в 3-4 раза меньше. Но служба эвакуации и ремонта танков, подготовка танкистов и обеспечение их радиостанциями и к концу войны оставались на низком уровне, что приводило к очень большим потерям в технике.
Вообще система, по которой строилась Красная армия, воспроизводила систему построения советского общества той поры и была приспособлена только к заваливанию противника миллионами солдатских трупов, десятками тысяч уничтоженных танков и самолетов. Победа была достигнута потому, что солдат и техники для этой истребительной стратегии хватило до того момента, когда вермахт уже не имел того минимума сил и средств, чтобы сдерживать натиск на Восточном фронте после высадки союзников в Нормандии.
Сталин предпочитал бросать в бой необученных солдат и офицеров. Для него большую опасность представляли не огромные безвозвратные потери, а хорошо обученная армия, в которой могла зародиться оппозиция тоталитарному режиму.
