Константин Марков
Война полностью меняет жизнь людей и страны. Практически все и всё начинают работать на фронт, на победу, и даже такая мирная наука, как география. Константин Константинович Марков в 1943 году в Известиях Всесоюзного географического общества опубликовал статью «Военная география», в которой был дан анализ значения географической науки в военном деле. Во многом эта статья остается актуальной и сейчас. Печатается с сокращениями.
В условиях Великой Отечественной войны развитие прикладного военного уклона каждой науки является необходимой задачей. Географы уже многое сделали в этом направлении, начиная с первых дней войны. Вполне своевременно обсудить, опираясь на имеющийся опыт, ряд принципиальных общих и частных положений военной географии, чтобы способствовать уточнению ее задач и методов. Такое обсуждение более чем своевременно и потому, что наша печать исключительно бедна этой литературой. А между тем за последние десять лет в германских географических изданиях появилось немало статей о задачах военной географии, и развилась тенденциозная и антинаучная концепция геополитики.
Нельзя не отметить труды английских и американских военных географов. Первым принадлежит несколько общих сочинений по военной географии Британской империи.
Американские географы недавно (в 1941 году) напечатали военно-географические обзоры наиболее уязвимых частей своего континента (Гренландии, Панамского перешейка, Аляски). Американские и английские географы принимали участие в обслуживании фронта уже в течение Первой мировой войны.
Еще в первой половине прошлого столетия русские военные географы Языков и Милютин подробно и ясно для своего времени изложили сущность военной географии.
«Мы предполагаем себе целью, — писал П. Языков[1], — 1) отдельно исследовать элемент географический, для соображений стратегических действий и 2) объяснить, какая может произойти польза из отдельного исследования элемента географического, как теоретическая, то есть, относительно пояснения предметов стратегических чисто в теоретическом смысле, так в особенности, польза практическая. Мы потому полагаем обратить особое внимание на пользу практическую, что… в науках военных… польза практическая составляет главную цель». Он справедливо замечает, что многие военно-географические описания не являются достаточно целеустремленными в военном отношении, в то время как «необходимо уже исследование для цели, подчиненной определенному условию», и что военная география «не была бы наукой неизменной… Выведенные в ней заключения… остались бы справедливыми только для одной исторической эпохи… Каждая историческая эпоха имеет свою военную географию».
Словом, уже свыше 100 лет тому назад русские военные географы весьма ясно выразили свои мнения о военном значении географии в свете требований своей эпохи.
В переживаемое нами ответственное время Великой Отечественной войны требования, предъявляемые к военной географии, неизмеримо возросли.
Особенности военной географии современной войны
Фронт современной войны глубоко отличается от фронта Первой мировой войны. Стратегию Первой мировой войны называли линейной стратегией: фронты воюющих стран протянулись уже тогда на сотни и тысячи километров «от моря до моря», но имели еще небольшую глубину. Современный фронт, сохраняя не меньшую длину, имеет несравненно большую глубину (отсюда выражение «глубокая стратегия»), а, следовательно, и большую площадь и разнообразие природных условий. Современный военный географ стоит перед необходимостью географической характеристики территорий во много раз более обширных, чем территории фронтов прежних войн.
Современная война предъявляет невиданные прежде требования к тылу для удовлетворения своих потребностей в сырье. Естественно, что и географические ресурсы всей страны становятся на службу войны. Возникает понятие стратегических ресурсов и стратегического сырья — минерального и биологического. Вся территория страны требует тщательной оценки с точки зрения наличия, качества и распределения различных видов географического сырья, как то: каучука, хлопка, леса и так далее.
Современные войны по общей продолжительности не более длительны, чем многие войны прошлого (Семилетняя война, Тридцатилетняя война), но их особенность заключается в непрерывности боевых действий. В эпоху Наполеона война разделялась еще на длинные переходы и короткие сражения: «Поле сражения перед лицом стратегии не более как точка; точно так же и продолжительность сражения сводится к одному моменту», — писал Клаузевиц[2] (Бородино — 1 день). Но уже в 1870 году под Мецем сражение длилось 6 дней. В русско-японскую войну сражение под Мукденом продолжалось 3 недели.
Современная же война представляет собой непрерывную цепь боевых действий, складывающихся в операции. В связи с этим особое значение приобретает анализ периодических и непериодических изменений природы (сезонных и иных) с целью установления их прогноза.
В этом отношении весьма показательной является военная обстановка второй половины лета 1942 года. Немецкие армии наступали на Сталинград и Кавказ. Советские войска предприняли наступление на Западном фронте. Географический прогноз сводился к тому, что на юге будет устойчивая погода; состояние лесcовидных грунтов, образующих при дожде липкую грязь, будет сухое; дороги хорошо проходимы и проезжаемы. На Западном фронте, напротив, предполагалась довольно дождливая погода, и в условиях равнинной местности, облесенной и обладающей суглинистыми грунтами, следовало считать природные условия менее благоприятными для наступления. В действительности облачность, дожди и грязь были серьезной помехой нашему успешному наступлению на Ржев. В статье от 27 августа 1942 года «Красная звезда» писала: «Боевые действия осложнились тем, что почти все время в районе Ржева шли проливные дожди. Дело дошло до того, что на ряде участков образовалось сплошное непроходимое болото. Это почти на нет сводило маневренную возможность танков, ограничивало использование артиллерии, авиации… Перед атакой намечалась интенсивная воздушная бомбардировка вражеской обороны, но из-за проливного дождя она не состоялась»[3].
Значительно расширилась и роль географической обстановки. Хотя стратегическое и тактическое значение географии страны теперь совсем иное, основные черты местности влияют на ход военных действий так же властно, как и прежде. Карта Европы — арены многовековых войн — убеждает нас в этом. В 1940 году островное положение Англии спасло ее от вторжения бронетанковых колонн Гитлера так же, как в 1806 году защитило от вторжения Наполеона. Равнина северной Бельгии — арена постоянных вторжений во Францию. План Шлиффена был также основан на идее легкого и быстрого прохождения германских армий через Бельгию. На десятки лет он ложится в основу германской стратегии и дважды осуществлен ею — в 1914 и в 1940 годах.
Нельзя не упомянуть болот Полесья, создающих два операционных направления для наступления на восток: северное — на Москву и южное — через Волынь, на Украину. Первое из них использовал в 1812 году Наполеон и в 1941 году (неудачно) — Гитлер. Днепр дважды служил военной коммуникацией: в 1855 году — при Севастопольской обороне и в 1920 году — во время борьбы с Врангелем. Географическое положение Сталинграда во многом определяет его стратегическое значение, как в 1918, так и в 1942 году.
Подобных примеров можно привести множество. Они не означают, конечно, что роль местности в войне остается неизменной, но могущество географического фактора таково, что оно сказывается, несмотря на изменчивость политической и экономической обстановки, приемов, стратегии, технического оснащения войск и так далее.
До появления огнестрельного оружия и далее, вплоть до войн эпохи Великой французской революции, предпочитали местность открытую, ровную, и разнообразный характер местности рассматривался как помеха. Профессиональная армия Фридриха II, оторванная от германского народа и движимая палочной дисциплиной, избегала закрытой местности. Громоздкие линейные порядки предпочитались рассыпному строю, облегчавшему дезертирство. Они мешали использовать закрытую, лесистую и пересеченную местность.
Местность, покрытая лесом, не оставляет пространства для расположения значительных масс войск… Эти слова звучали анахронизмом еще во второй половине прошлого столетия, когда усовершенствование средств поражения заставило широко применить рассыпной строй и ценить закрытую и пересеченную местность, создающую возможность укрытия от губительного огня противника. Плотность войск уменьшилась во много раз, а длина фронта увеличилась в обратной пропорции к ней. «Только используя укрытия, деревья, дома, стены и канавы, возвышения и углубления на местности, пехотинец может приблизиться к неприятелю», — писал Шлиффен еще в 1909 году[4].
В 1941 году в местности, окружающей Бородино, разгорелась битва за Москву. За 129 лет, протекших со времени Бородинского сражения, использование местности стало разнообразным и гибким. Сражения происходили в различных природных условиях, на равнинах и холмах, в открытой и лесистой местности. «Поле боя» увеличилось в 4 тысячи раз (25 км2 и 100000 км2), плотность войск уменьшилась в тысячу раз (10 000 человек — и 10 человек на 1 км2), продолжительность боевых действий увеличилась в 60 раз (1 день — и 2 месяца)[5].
В своей статье мы будем придерживаться установившегося деления военного искусства на три раздела: 1) стратегию — учение о войне, 2) оперативное искусство — учение об операции и 3) тактику — учение о бое. Это деление облегчит систематизацию географических данных в военно-географическом отношении.
Стратегия и военная география
Выражение «стратегическая география» уже давно встречалось в работах русских военных географов.
Стратегическая география должна изучать военно-географические свойства страны как цельного организма и их влияние на стратегию. Главнейшие из этих свойств:
Географическое пространство. Обширность территории, теперь в особенности, является фактором, повышающим военный потенциал страны и до (известной степени предопределяющим) размеры и разнообразие географических ресурсов, обеспечивающим неуязвимость тыла от вражеской авиации и достаточную глубину развертывания. Этими свойствами обладает полностью наша страна. Их, как известно, лишена Германия, «простреливаемая» авиацией союзников с обеих сторон. Крушение Польши в 1939 году имело одной из причин незначительность территории, вследствие чего тылы Польского государства оказались разгромленными, а важнейшие промышленные районы — захваченными уже в первые дни этой 18‑дневной кампании, до окончательного разгрома польской армии.
Морское и континентальное положение страны издавна накладывало резкий отпечаток на военную организацию и стратегические приемы ведения войны. Небольшие (в мирное время) милиционные армии Британской империи и США, при их огромном флоте, и мощная сухопутная армия Германии являются отражением противоположного географического положения. В Германии эпохи Первой мировой войны континентальное и морское направление стратегии находилось в непрерывной борьбе друг с другом.
Глубокая военная противоположность суши и моря, как различных физико-географических сред, и различное «военное качество» океанов (морей) и континентов вытекают из различий их физической сущности. Это различие стало особенно важным в современных войнах, использующих ресурсы всего мира, а потому придающих коммуникациям первого порядка — морским — такую исключительную роль. Физическое своеобразие океана делает эти коммуникации дешевыми и гибкими. Это дало возможность союзникам сравнительно безболезненно передвинуть основную линию коммуникации северной Атлантики, проходившую до оккупации портов северной Франции к юго-западным портам Англии, в менее уязвимые широты Исландии. Подобная перестройка линий коммуникаций немыслима на суше.
Взаимоположение территорий также является военно-географической проблемой большой остроты. Срединное и окраинное положения обсуждаются уже давно и имеют огромное значение и во Второй мировой войне. «Горькие» жалобы на срединное положение Германии слышались со стороны германских авторов[6] еще в первую империалистическую войну.
Вопрос свободы снабжения «заокеанским сырьем» и, следовательно, свободы коммуникаций получил теперь такую остроту, что выигрывают окраинные державы — СССР и его союзники. Этот чисто географический момент наложил свой отпечаток на две основные линии стратегий: стратегию измора (Англия) и стратегию сокрушения (Германия). Последняя нашла свое выражение в идее молниеносной войны.
Другим огромным и сложным разделом стратегической географии является география стратегического тыла. Этот раздел неизмеримо вырос по своему значению в Первой и во Второй мировых войнах и содержит анализ и оценку географических (природных) условий и ресурсов тыла и распределения последних.
Категория географических условий стратегического тыла включает все явления, оказывающие косвенное влияние на военный потенциал страны, как то: особенности климата, гидрографии, общие черты рельефа и почвенного покрова (земельные фонды, грунты с дорожной точки зрения). Современный, военный географ не может пройти мимо характера этих явлений, оказывающих существенное влияние на военную работу тыла, например, зимние затруднения транспорта, распутица.
Категория географических ресурсов тыла включает главнейшие природные объекты, имеющие прямое применение в качестве сырья. Важнейшая группа сырья известна теперь под названием стратегического, причем многие виды стратегического сырья являются производными от географической среды (и человеческого труда). Таковы лес, каучук, хлопок, зерно, шерсть и так далее.
Оперативное искусство и военная география
По мере того, как исход войн стали решать не единичные «одноактные» сражения, а операции, представляющие соединение (в пространстве и во времени) отдельных боев, должна была возникнуть особая ветвь военного искусства — оперативное искусство, занимающее промежуточную ступень между стратегией и тактикой.
Конечно, выбор района предстоящих операций происходит под влиянием учета различных факторов, могущих содействовать успеху операций; фактор природный является лишь слагаемым в общей сумме отдельных факторов. Тем не менее, ему всегда принадлежит некоторая, а иногда и значительная роль в выборе операционных направлений.
Само собой разумеется, что не существует неизменных удобных или неудобных операционных направлений. Однако практика ряда войн указывает на большую устойчивость некоторых основных из них.
П. Языков следующим образом объясняет выбор Наполеоном пути движения на Москву: с запада Москву прикрывают Полесские болота, которые можно было обойти или с севера или с юга. Наполеон избрал северный вариант, приводивший его к Москве кратчайшим путем[7].
Как известно, гитлеровская армия летом 1941 года двигалась на восток двумя главными путями. Эти пути совпадают с упомянутыми Языковым. Северный путь — вдоль северной окраины Полесья — через Минск на Москву, южный путь — к югу от Полесья — через Волынь на Украину.
Все эти замечания сделаны с той целью, чтобы подчеркнуть возможность указать те операционные направления, которые по природным условиям могут считаться вероятными направлениями ударов воюющих сторон. Следовательно, возможны и полезны рекомендации определенных направлений.
Военная география и тактика
Здесь мы вступаем в область конкретных оценок местности, которые заставляют военного географа еще больше, чем того требует стратегическое и оперативное искусство, ознакомиться с ее элементарными свойствами. Практически целесообразен бывает военно-географический анализ отдельных элементов ландшафта — воздушной оболочки, рельефа, гидрографии, грунтов и растительности, так как требования, предъявляемые боевыми действиями к каждому из элементов ландшафта, во многом отличны друг от друга.
Без сомнения, больше всего сделано в области военной климатологии и синоптики. Еще до начала войны были опубликованы статьи Н. Д. Парского, заложившие принципиальные основы указанных дисциплин. Автор приходит к заключению, что военная климатология должна идти по пути так называемой комплексной климатологии, разрабатываемой в Институте географии АН СССР проф. Е. Е. Федоровым и А. И. Барановым. Основной формой метеорологического обеспечения армии является климатическая характеристика районов или климатическое описание района.
Тактическая военная география (и военная климатология в особенности) оперируют обширным цифровым материалом. Военный географ должен выбирать наиболее важные в военном отношении отдельные показатели в наиболее важном с военной точки зрения количественном выражении каждого из них. Составляя карту мощности снега, мы должны выделить те именно мощности снега, которые оказывают главное влияние на действие различных родов войск. Например, в Полевом уставе сказано: «При толщине снега не более 30 см танки участвуют в общей атаке»[8]. Следовательно, на карте мощности снега должна быть проведена изолиния мощности в 30 см, проведение же изолиний 20 и 40 см мощности снега, при отсутствии изолинии в 30 см, будет нецелесообразным.
Военно-географическое изучение рельефа, вне области топографии и картографии, еще почти не поставлено. Очевидно, что рельеф обладает весьма важной военной спецификой. Это отмечается и воинскими уставами. Первый пункт «Французского наставления по боевым действиям в горах» гласит: «Командир крупного соединения, действующего в горном районе, должен иметь горный опыт и ясное представление о влиянии, оказываемом рельефом и климатом на проведение операций»[9]. Рельеф заставляет перемещать центр тяжести с одних родов войск на другие (пехота, конница, инженерные войска, при стесненном действии танков), с одних видов оружия на другие, создает специфические условия применения оружия, влияет на физическое состояние бойца, на выбор тактических приемов и так далее.
Изучение тактических свойств растительного покрова возможно производить сейчас систематически, имея в виду кормовые, пищевые и топливные ресурсы, стройматериалы, влияние на условия передвижения и маскировочные свойства растительности.
Во Второй мировой войне огромное значение приобрело влияние местности на условия передвижения. Эта война отличается от Первой мировой войны тем, что, продолжаясь почти три года, она не потеряла маневренного характера. Вследствие этого огромное значение имеют все особенности местности, могущие препятствовать или способствовать передвижению. Отсюда установившееся понятие «проходимости местности», которое является сейчас главнейшим в военно-географических характеристиках территорий.
Влияние местности на обзор имеет как бы двоякий смысл: позитивный и негативный. В первом случае мы говорим собственно об условиях, делающих возможным наблюдения, как то: выгодное топографическое положение наблюдательного пункта, прозрачность атмосферы.
Малая прозрачность атмосферы над основными морскими театрами Германии привела к тому, что перед Первой мировой войной флот Германии вооружился артиллерией сравнительно малой дальнобойности.
Обратная сторона понятия обзора выражается в понятии маскировки. Маскировка в последних войнах приобрела исключительное значение вследствие увеличения мощи и дальности средств поражения (в особенности развития авиации). Особенности растительного покрова, сезонные изменения его окраски, фенологические явления, окраска пород и грунтов, неровности рельефа, снежный покров, туман приобрели под углом зрения маскировки совершенно новое значение.
Несмотря на крайнюю специализацию требований, предъявляемых сейчас к природным условиям различными родами войск в различной обстановке, военный географ не должен забывать, что разнообразие этих требований и положенный в основу боя принцип взаимодействия родов войск требуют комплексного освещения и понимания природы, являющихся основами географического подхода вообще.
Благодаря этому роль географии, как комплексной дисциплины, в войне исключительно велика.
Константин Константинович Марков (1905—1980) — советский географ, геоморфолог, доктор географических наук, профессор МГУ, академик Академии наук СССР.
[1] Языков П. А. Опыт теории военной географии. — СПб, 1838.
[2] К. Клаузевиц, 1812.
[3] Борьба за Ржевский плацдарм // Красная звезда. — 1942. — 27 августа.
[4] А. Шлиффен. Современная война. «Канны». — М: Военгиз, 1938.
[5] Правда. — 1942. — 7 сентября.
[6] «В центре ее (Европы.— К.М.) стоит незащищенная (!.— К.М.) Германия и Австрия, а вокруг них расположены за рвами и валами остальные державы… Между окружающими и окруженными державами лежат трудно устранимые противоречия» (А. Шлиффен — Современная война, см. А. Шлиффен — «Канны». — М.: Военгиз. С. 369).
[7] Языков П. Опыт теории военной географии. – СПб, 1838.
[8] Игнатьев А. Танки в общевойсковом бою. — М.: Воениздат, 1939.
[9] Французское наставление по боевым действиям в горах. – М.: Воениздат, 1940.
