«ЗС» 02/1978
В. Орлов
Главное дело в жизни Николая Духова – создание боевой техники. Но в конструкторское бюро он шел долгим, трудным путем и только в 28 лет получил диплом инженера-механика. Прежде были работа на сахарном заводе, рабфак, учеба в Ленинграде.
Летом и осенью 1937 года новый директор Кировского завода М. А. Давыдов подписал немало приказов о направлении инженеров из других отделов в танковое конструкторское бюро – СКБ-2. Танк «Т-28», сборку которого вел один из цехов, требовал основательной модернизации.
В октябре директор предложил стать танкостроителем инженеру Николаю Леонидовичу Духову. Тот, не колеблясь, согласился. Духов чувствовал: он переходит в СКБ-2 надолго.
К тому времени в СКБ-2 прекратились длившиеся раньше часами споры и обсуждения, нередко, увы, не приводившие ни к каким конкретным результатам. Появилась оперативность, замыслы стали быстрее поступать в конструкторскую проработку.
Благоприятные перемены вызваны были позицией нового начальника СКБ-2 Ж. Я. Котина, энергичного тридцатилетнего военинженера второго ранга, недавнего выпускника Академии механизации и моторизации РККА.
Машина «Т-29», которую Духов в 1935 году видел лишь в чертежах, так и не принята на вооружение: опытный экземпляр не выдержал испытаний.
– Закономерный результат, – подумал конструктор. – Танк строился по принципу машины-оборотня, чтобы в зависимости от условий местности двигаться то на гусеницах, то на колесах. Но ходовая часть таких танков неизбежно получается очень сложной и в итоге – ненадежной…
Решение начальника СКБ-2 – не возвращаться больше к машинам на колесно-гусеничном ходу, а сосредоточить усилия на доводке чисто гусеничного танка «Т-28», который завод по-прежнему выпускал. Тем более что по вооружению «Т-28» оставался сильнейшим в мире.
Вопрос «колеса плюс гусеницы» или «только гусеницы» тогда был далеко не простым. Многие танкисты высказывались, как это ни странно звучит сегодня, за первый вариант.
Спор решила практика, хотя и не сразу. Весной 1938 года деятельность СКБ-2 вступила в новую фазу. Кировцам впервые поручили создать своими силами новую боевую машину. Речь шла о тяжелом танке с толстой противоснарядной броней.
Еще в начале тридцатых годов армии главных капиталистических стран не имели противотанковой артиллерии. Но ко времени боев в Испании положение изменилось: появились 37 – 47-миллиметровые противотанковые пушки, снаряды которых пробивали броню толщиной до 55 миллиметров. Задание, полученное кировцами, помимо усиления брони танка, предусматривало и увеличение его огневой мощи.
Как и «Т-28», он должен был быть трехбашенным. Сказывалось прочно сложившееся в те годы убеждение, что огневая мощь достигается установкой нескольких пушек и пулеметов. И для них делали две, три или даже пять башен. Численность экипажа составляла семь-восемь, а то и одиннадцать человек. Объем машины угрожающе рос, она получалась слишком высокой и выглядела внушительно. Нередко ее даже называли сухопутным крейсером. В иных статьях проскальзывала мысль, что такой «крейсер» должен не столько хорошо двигаться и стрелять, сколько устрашать своим видом.
Конструкторы понимали, что если и дальше идти по этому пути, то машина утратит одно из своих неотъемлемых качеств – маневренность.
Прикидывая свои варианты, Духов пришел к мысли, что лучше отказаться от лишних башен. Мощное орудие в одной башне – вот что нужно! За счет веса снятых пушечно-пулеметных колпаков можно усилить броню.
Но больше всего Духова привлекало, что однобашенный танк перестанет быть этаким бронированным и неповоротливым слоном.
На предстоящем заседании Комитета Обороны должны были обсуждать проект трехбашенного танка (в честь Сергея Мироновича Кирова его назвали «СМК»).
В модельной мастерской сделали небольшой деревянный макет будущей машины. Башни на макете легко снимались.
Момент был чрезвычайно ответственный. Решалась судьба не только конкретной разработки, а целого направления в танкостроении.
Решением Комитета Обороны кировцам поручили построить в металле опытный экземпляр «СМК» с двумя башнями, а также однобашенный танк. Незамедлительно в составе СКБ-2 сформировали еще одну группу во главе с Н. Л. Духовым, назначенным ведущим конструктором проекта однобашенной тяжелой машины.
Шли последние дни 1938 года, когда Николай Леонидович представил разработанный им общий технический проект танка. После удаления двух башен получился уже вовсе не «слон», а довольно компактная машина. При весе 40 тонн толщина брони составляла 75 миллиметров. Этого было вполне достаточно, чтобы противостоять снарядам вражеских танковых и противотанковых пушек.
«Рассказывать о Духове – значит прежде всего вспомнить историю создания прославленного танка КВ», – говорил один из участников проектирования первых советских тяжелых боевых машин, генерал-лейтенант-инженер П. К. Ворошилов.
История создания танка «КВ»… Чем же она примечательна, чем интересна? Прежде всего, машина кировцев не имела за рубежом ни себе подобных, ни даже отдаленных прототипов. Это кажется чудом, особенно если учесть, что на заводе никогда раньше не было опытного танкового производства. И вот построены первые образцы совершенно новых танков «КВ» и «СМК».
Если смотреть со стороны, и в самом деле, как будто чудо произошло. Опытное производство наладили в том самом втором механосборочном цехе, где делали и серийную продукцию. В огромной степени это заслуга потомственного рабочего-краснопутиловца К. Е. Титова.
Сборка первых экземпляров «КВ» и «СМК» приближалась к концу, когда пришла весть о нападении фашистской Германии на Польшу. Началась вторая мировая война.
После короткого заводского пробега танки погрузили на железнодорожные платформы и направили на подмосковный полигон. Трасса, по которой предстояло пройти опытным машинам, была довольно сложной: широкие рвы, эскарпы, контрэскарпы, крутые подъемы. Вместе с водителями-испытателями в Москву выехали начальник СКВ-2 Котин, ведущие конструкторы Духов и Ермолаев.
Глухой рокот моторов возвестил о начавшемся соревновании двух стальных первенцев Кировского завода.
В обе машины проектировщики внесли много нового, даже неизвестного зарубежному танкостроению, но при испытании они показали себя неодинаково. Двухбашенный «СМК» весил более 55 тонн, имел семь человек экипажа. Вести громоздкий танк водителю было тяжело. Командиру непросто давалось управление стрельбой. Ведь в каждой из двух башен было по пушке, да еще в комплект вооружения входили три пулемета.
Однобашенный «КВ» сразу обратил на себя внимание удивительной для тяжелых машин маневренностью. Он легко преодолел трехметровый ров и крутой подъем, огонь его 76-миллиметровой пушки разметал учебные цели. Преимуществом «КВ» был и дизельный мотор, тогда как на «СМК» стоял бензиновый.
Первым отечественным танком противоснарядного бронирования, принятым на вооружение Красной Армии, стал «КВ». Ни одна армия мира в тот момент не имела подобной боевой машины. Испытания образцов «КВ» и «СМК» продолжались на фронте, во время войны с Финляндией. В декабре танк «КВ» несколько раз ходил в атаку. Финская З7-миллиметровая пушка «Борфос» оказалась бессильной против его брони.
С началом 1940 года дел у Николая Леонидовича прибавилось: его назначили заместителем начальника СКБ-2. Завод приступил к серийному выпуску танков «КВ».
В нюне 1940 года правительство приняло решение о налаживании производства танков «КВ» на Челябинском тракторном заводе.
Челябинский тракторный строился с учетом того, чтобы в случае необходимости перевести его на производство танков и артиллерийских тягачей.
В Ленинград приехали уральцы: опытный конструктор М. Ф. Балжи, технологи А. Ю. Божко и С. И. Самородов, инженер Н. Д. Швелидзе. Беседуя с ними, Николай Леонидович сразу оценил преимущества организации труда на ЧТЗ.
Там основательность подготовки производственных операций давно стала законом. Челябинцы не жалели времени на выпуск приспособлений, инструмента, моделей и штампов, но зато обходились без высококвалифицированных рабочих-универсалов. Словом, на ЧТЗ действовали законы массового производства, тогда как силу кировцев составляло умение быстро освоить малознакомое, трудоемкое изделие и давать его относительно небольшими сериями.
И все же учиться пока приходилось тракторостроителям. Ведь речь шла о выпуске танков, а их молодой еще Челябинский завод никогда не делал.
Кировцы понимали – начнись война, танков потребуется много. Сколько именно – тогда еще не представляли себе. В 1940 году начался выпуск машины «КВ», и программа в каждом последующем месяце была больше, чем в предыдущем.
В протоколе заседания парткома Кировского завода от 2 апреля 1941 года есть запись, в которой отразилось главное для конструктора событие той предвоенной весны:
«Решение партийной организации СКБ-2 утвердить – принять тов. Духова Н. Л. в члены ВКП(б)».
Когда грянула война, Духов сразу же получил направление в Челябинск. Постановления Партии и Правительства предусматривали резкое увеличение производства танков. К этому делу привлекались новые заводы. На Челябинский тракторный, как и намечалось в 1940 году, была возложена организация выпуска тяжелых машин «КВ». Теперь Николаю Леонидовичу предстояло возглавить на ЧТЗ коллектив конструкторов-танкостроителей.
Как скоро удастся наладить танковое производство на ЧТЗ? Не помешают ли немецкие бомбардировки работе кировцев в Ленинграде? А харьковчане – справятся ли они с увеличенной программой выпуска дизель-моторов? Духов тогда не мог знать, что всего лишь через три месяца оба завода будут эвакуированы в Челябинск, куда шел его эшелон.
23 июля 1941 года Николай Леонидович приступил к исполнению обязанностей главного конструктора танкового производства на ЧТЗ. Источник основных трудностей он увидел не на самом ЧТ3, а на предприятиях, которым предстояло изготовлять танковые корпуса и башни.
Еще 29 июня 1941 года знаменитый на всю страну Уралмашзавод получил распоряжение из Москвы: освоить выпуск корпусов и башен для танков «КВ», в августе дать челябинцам первую партию этой, продукции.
– Технология изготовления корпусов требовала ни мало ни много семисот станков, отличных от тех, которыми располагал довоенный Уралмаш, – говорит бригадир зуборезчиков Герой Социалистического Труда А. И. Храмцов.
Семьсот станков! Огромная цифра. И Духов сделал все от него зависящее, чтобы помочь заводу, – предложил упрощенные стыковые соединения броневых листов.
Новинка держала проверку под градом артиллерийских снарядов. И выдержала! Как потом рассказывал своим коллегам Николай Леонидович, свою идею он хорошенько продумал еще в поезде по пути в Челябинск.
Побывал Духов и на Магнитогорском металлургическом комбинате, который также выполнял правительственное задание по выплавке броневой стали, изготовлению корпусов и башен танков. Там уже действовала прибывшая из Ленинграда бригада «бронебюро». В ее составе были ижорцы и кировцы. Они работали вместе с металлургами Магнитки. Главный конструктор ЧТЗ приехал вовремя: на заводе как раз приступили к освоению броневого литья. Несколько дней Николай Леонидович провел в литейном цехе, пока не убедился, что с танковыми башнями все будет в порядке.
Духов не зря беспокоился о проблемах, прямо его вроде бы не касавшихся. Это подтвердили события первой военной зимы. Государственный Комитет Обороны непрерывно увеличивал программу выпуска танков «КВ».
Нельзя забывать и другого немаловажного обстоятельства. В первые месяцы войны управление предприятиями, привлеченными к производству танков, еще не было перестроено. Заводы делали общее дело, хотя оставались в ведении разных наркоматов. Инженерный опыт и обостренное чувство ответственности подсказали главному конструктору, где в тот момент находилось самое уязвимое место сложного многоотраслевого производства, которому предстояло в кратчайший срок совершить резкий рывок вперед. К примерно такому выводу пришел и Государственный Комитет Обороны. 11 сентября 1941 года танковая промышленность выделилась в самостоятельный наркомат.
В связи с организацией наркомата и эвакуацией Кировского завода в Челябинск обязанности в КБ перераспределили. Руководителем конструкторов стал прибывший из Ленинграда Ж. Я. Котин. Н. Л. Духов остался его заместителем и проработал в этой должности до июня 1943 года, когда был вновь назначен главным конструктором танкового производства.
Вся мощь уральского завода-богатыря, первенца советских пятилеток, нацеливалась на то, чтобы, наращивая из месяца в месяц темпы труда, ковать танковый меч.
После Победы печать опубликует итоги героических усилий многотысячного коллектива: 18000 танков и самоходных орудий – почти пятая часть всех выпущенных в стране за годы войны, 48 500 дизель-моторов. Этот подвиг, совершенный в тылу, Родина приравняет к выигранному на фронте крупному сражению. В числе других наград завод будет удостоен ордена Кутузова первой степени.
Все это будет потом, в триумфальном сорок пятом. А тогда, тяжелейшей зимой 1941–1942 годов, как велик был перечень трудностей, задержек, срывов и неразрешенных проблем!
В немецких инструкциях для солдат замелькала фамилия Духова. Об этом свидетельствуют воспоминания тех, кто работал тогда в Танкограде:
– Помню, эвакуированные в Челябинск ленинградцы привезли с собой немецкую листовку. На ней был изображен танк «КВ» и стрелками обозначено, куда следует целиться при его обстреле. В тексте машина именовалась «Духов-панцер». (Е. В. Мамонтов, в годы войны – парторг ЦК ВКП/б/ на заводе.)
– Я показывал Николаю Леонидовичу такую или подобную листовку. Он ничего не сказал мне в ответ и только пожал плечами. (Г. Э. Манилов, конструктор.)
– Действительно, листовка была. Я запомнил ее потому, что среди наставлений гитлеровским солдатам одно поражало своей нелепостью. Это достижение германской штабной мысли гласило: в атаку против «Духов-панцера» идти… с ведром бензина в руке. Солдату предписывалось взобраться на танк, облить его горючим и поджечь. За такой поступок полагался внеочередной отпуск в Германию. Нетрудно догадаться, что охотников бежать с ведром навстречу стальной громадине не находилось. (Б. А. Красников, конструктор.)
Немецкие инженеры метались от одной конструкции к другой, уральцы методично дорабатывали свой грозный танк. Живучесть танка под бомбовыми ударами противника превзошла все ожидания.
Командир 3-й гвардейской танковой бригады полковник И. А. Вовченко сообщил с фронта:
«Бомба калибром 500-1000 кг упала на расстоянии 0,5–0,8 м от танка «КВ» и взорвалась, образовав воронку диаметром около 18 метров и глубиной до 5 метров. При взрыве танк основательно тряхнуло, затем он опустился в образовавшуюся воронку. У танка была сорвана гусеница, разбит телескопический прицел. Экипаж легко контузило. Через 5 часов исправленный танк пошел в бой».
Другое донесение: «8 марта 1942 года в районе Холм /Калининский фронт/ в поле остался застрявший «КВ». В течение двух дней его бомбили самолеты «Ю-87», «Ю-88», «Хе-111», в общей сложности не менее 60 самолетов. В результате бомбежки вся земля вокруг танка и непосредственно около него была изрыта воронками. Осколки поражения машине не причинили. Командир батальона 76-й танковой бригады майор Я. И. Плисов».
Постановлением от 23 октября 1942 года Государственный Комитет Обороны обязал Наркомат танковой промышленности и Наркомат вооружения в самый короткий срок дать армии самоходные артиллерийские установки (САУ) на базе выпускаемых танков с различными видами орудий.
Проектированием самоходных орудий наши конструкторы занимались и до войны. Тогда этот вид боевой техники не получил развития, но опыт сражений 1941–1942 годов показал, как трудно сопровождать пехоту орудиями на прицепе, а тем более – на конной тяге.
В подвижности и маневренности САУ ни в чем не уступают танку, отличаются от него лишь тем, что бронированная рубка, в которой помещено орудие, не вращается подобно танковой башне. Зато в неподвижную башню можно поместить пушку или гаубицу значительно большего калибра, чем на танке.
Мало того, и орудия, и гусеничная основа будущих самоходок уже находились в серийном производстве, речь шла только об их совмещении. Выигрывалось главное – время. И первые образцы САУ с орудиями калибра 16 и 122 миллиметра появились уже в конце 1942 года.
Задача конструкторов-кировцев оказалась значительно сложнее. Им предстояло поставить на гусеницы мощнейшую пушку-гаубицу калибра 152 миллиметра. Ее снаряд весил почти 50 килограммов. Откат орудия при выстреле был настолько велик, что, казалось, действия расчета будут затруднены и ходовую часть тяжелого танка придется удлинять. Прорабатывался и другой вариант: изменение конструкции пушки-гаубицы.
В обсуждении этих довольно сложных вопросов приняли участие приехавшие на завод нарком вооружения Д. Ф. Устинов и главный конструктор орудия Ф. Ф. Петров, а от танкостроителей – Ж. Я. Котин, Н. Л. Духов, Л. С. Троянов и другие конструкторы.
После доклада в ГКО было принято решение: никаких радикальных переделок не предпринимать. Во что бы то ни стало вмонтировать орудие в неподвижную башню серийного танка «КВ-1». Все проектировщики с 3 января 1943 года перешли на казарменное положение и не уходили домой в течение трех недель. Недолгие часы сна коротали на раскладушках, а то и прямо на столах, положив под голову пачку чертежей.
Чертежи прямо с досок шли в цеха. Все действовали дружно, четко, без суеты. И вот свершилось чудо – уже 25 января 1943 года первый образец «САУ-152» был собран. Много лет спустя один из участников этой работы сказал:
– Как все это было сделано за три недели, мне и сейчас непонятно.
Впервые примененные в Курском сражении самоходки «САУ-152» произвели на гитлеровцев поистине ошеломляющее действие. Их пятидесятикилограммовые снаряды проламывали броню «тигров», срывали и сбрасывали на землю орудийные башни. Фашисты, не понимая, в чем дело, вначале принимали САУ то за батареи снятых с кораблей судовых орудий, то за сверхтанки.
Очередному этапу схватки за чертежной доской конструкторов танков военный историк В. А. Вишняков дает такую оценку:
«Блестящим ответом на попытку гитлеровцев добиться качественного превосходства над советскими танками была разработка под руководством Ж. Я. Котина и Н. Л. Духова новых советских тяжелых танков «Иосиф Сталин». Образцы этого танка были детищем четырех конструкторских бюро.
В июне 1943 года коллектив проектировщиков-кировцев, к тому времени уже заметно выросший, разделился на две самостоятельные организации. Одна из них по-прежнему оставалась на Кировском заводе, где главным конструктором теперь стал Николай Леонидович Духов.
Ж. Я. Котин возглавил КБ другого опытного производства, которое не выпускало серийной продукции, а занималось техническим экспериментированием.
В третьем КБ под руководством И. Я. Трашутина к этому времени сконструировали усовершенствованный дизель-мотор. Четвертое, возглавляемое Ф. Ф. Петровым, создало танковые пушки калибром сначала 85, а затем 122 миллиметра. Танки с этими пушками получили название «ИС-1» и «ИС-2».
Это были тяжелые машины с более мощным вооружением и более стойким бронированием, чем у «КВ», причем без превышения его веса. В условиях, когда численное превосходство в танках было прочно обеспечено, Государственный Комитет Обороны мог пойти на замену прежней модели.
Осенью 1943 года на одном из подмосковных полигонов в присутствии К. Е. Ворошилова проходили испытания танка «ИС-2» с пушкой калибром 122 миллиметра. Вражеская трофейная машина стояла на расстоянии 1500 метров. Прогремел выстрел. Снаряд не только пробил лобовую броню, но и прошел всю внутреннюю «начинку» танка, вырвал по сварочным швам корму и отбросил ее на несколько метров.
«ИС-2» вошел в историю как самый мощный танк второй мировой войны.
В августе 1944 года челябинцы добились успеха, не имевшего себе равных в мировом танкостроении, – тяжелый танк «ИС-2» встал на конвейер!
Согласно приказу наркома в круг обязанностей руководимого Духовым конструкторского бюро входило обслуживание серийного производства. Но главный конструктор, поддержанный всем коллективом, решил приступить к разработке новой машины в инициативном порядке. Так появился еще один знаменитый танк военного времени – «ИС-3».
В нем поражал исключительно низкий силуэт, необычная форма броневой защиты (так называемый «щучий нос»), сферическая башня, впервые выполненная с переменной толщиной стенок – результат учета вероятности попадания снарядов, максимальное использование законов рикошетирования. Далеко выходящий ствол 122-миллиметрового орудия говорил о колоссальной мощи огня.
В эти дни в газете «Правда» был опубликован приказ о присвоении Духову воинского звания генерал-майора инженерно-технической службы.
В победном сорок пятом Николаю Леонидовичу был только 41 год, а инженерный стаж насчитывал лишь 13 лет. Его заслуги, уже неоднократно отмечавшиеся правительственными наградами, получили теперь особенно высокую оценку.
За освоение серийного производства танков «ИС-1» и «ИС-2» 5 августа 1944 года Н. Л. Духов был награжден вторым орденом Ленина.
20 апреля 1945 года товарищи по работе поздравляли его с наградой – орденом Суворова, которого он удостоился за создание танка «ИС-3».
3 октября 1945 года Николай Леонидович прилетел из Челябинска в Москву. В этот день в Кремле ему вручили высшую награду Родины – орден Ленина и золотую медаль «Серп и Молот» вместе с грамотой о присвоении звания Героя Социалистического Труда. Потом Н.Л. Духов был удостоен этой высокой награды еще дважды.
