«ЗС» 05/2013
Алексей Кузнецов
Неблагодарность – одно из наименее привлекательных человеческих качеств. Это же утверждение можно применить и к исторической памяти целых народов, воплощенной как в тезисах официальной пропаганды, так и в стереотипах массового сознания. Вот уже почти 70 лет такого рода отношение с небольшими вариациями определяет точку зрения значительной части государственных деятелей и обычных россиян в вопросе об оценке участия союзников СССР во Второй Мировой войне в общем, и в частности – по поводу роли, сыгранной программой ленд-лиза в совместной победе над фашизмом.
Вряд ли какое-либо издание или средство массовой информации могут конкурировать в деле формирования базовых исторических представлений со школьными учебниками истории. Как же сегодня оценивают ленд-лиз самые распространенные учебники истории ХХ века?
Российский школьник «проходит» историю Великой Отечественной войны дважды, в 9-м и 11-м классах. В девятом классе в учебнике А. Данилова, Л. Косулиной и М. Брандта он вообще не встретит прямого упоминания о ленд-лизе. Все, о чем пойдет ниже речь в данной статье, уместилось у авторов в две фразы: «В сентябре 1941 года в Москве прошла первая конференция представителей трех держав, на которой были обсуждены вопросы расширения военно-технической помощи Великобритании и США Советскому Союзу… После вступления США в войну против Японии и Германии (декабрь 1941 г.) военное сотрудничество США с СССР еще более расширилось».
В 11-м классе словосочетание «ленд-лиз» уже появляется, при этом два самых массовых школьных учебника пишут о нем одинаково подробно (один абзац) и в практически тождественных выражениях: «Бесспорно, что союзники оказывали СССР помощь, в частности, осуществляя поставки по ленд-лизу. К примеру, каждый десятый самолет в Красной армии был иностранного производства. Большую роль сыграло снабжение Советского Союза автотранспортом, снаряжением и продовольствием. В то же время в целом подобные поставки составляли не более 4 % общего объема производства в СССР. При этом график поставок нередко срывался… В солдатском обиходе «вторым фронтом» иронично называли американскую тушенку» (учебник под ред. Н. Загладина). Вторит ему и учебник А. Данилова и А. Филиппова: «В общей сложности за все годы войны эти поставки составили всего около 4 % аналогичной военной продукции, произведенной в СССР. Но по ряду видов промышленной продукции эта помощь была весьма существенной…». И дальше – также про неравномерность поставок. В методическом же пособии для учителей А. Данилов расставляет акценты более прицельно: «Освещая проблемы ленд-лиза, следует отметить, что он действительно сыграл крайне важную роль для нашей страны в конце 1941 – начале 1942 годов, когда враг стоял у ворот Москвы, а перестройка экономики на военный лад, а также эвакуация промышленного потенциала из прифронтовых районов не были завершены. Однако здесь же целесообразно показать незначительный удельный вес помощи по ленд-лизу в общем объеме производства вооружений в СССР. Кроме того, нельзя не упомянуть, каким образом произошло прекращение поставок по ленд-лизу в мае 1945 года и как американцы на этом этапе пытались превратить ленд-лиз в инструмент политического давления на СССР в польском вопросе. Это в значительной степени девальвирует саму идею такой помощи».
Разумеется, речь не идет о случайном совпадении точек зрения нескольких историков и методистов. По процитированным пособиям, прошедшим экспертизу двух академий – РАН и РАО, – и рекомендованным к использованию в средней школе, обучается на сегодняшний момент по меньшей мере 95 % девяти- и одиннадцатиклассников.
Таким образом, современный российский школьник продолжает усваивать примерно то же отношение к ленд-лизу, что и его родители в 1980-е, а также бабушки и дедушки в 1950-е. Оно основывается на трех тезисах: 1) объем помощи был незначительным; 2) график и объем поставок в самые тяжелые годы не выдерживался; и 3) сама помощь была небескорыстной. Вывод же из всего этого может быть только один: мы бы выиграли войну и сами, без посторонней помощи, так что и нечего об этой помощи особенно распространяться…
Так ли это?
Миф о «четырех процентах»
Один из самых устойчивых мифов о ленд-лизе рождается в начале «холодной войны». Его автором является тогдашний председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский. В своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», увидевшей свет в 1948 году, он утверждал, что «…если сравнить размеры поставок союзниками промышленных товаров в СССР с размерами производства промышленной продукции на социалистических предприятиях СССР за тот же период, то окажется, что удельный вес этих поставок по отношению к отечественному производству в период военной экономики составит всего лишь около 4 %». Это утверждение было подхвачено всеми послевоенными советскими трудами, в которых в той или иной степени затрагивалась тема союзнических поставок. Так, например, каноническая «Краткая история Великой Отечественной войны», выдержавшая полдюжины переизданий, утверждала, что «СССР получил во время войны по ленд-лизу некоторые виды вооружения, а также важные для народного хозяйства машины, оборудование, материалы, …однако в целом эта помощь не была сколько-нибудь значительной и никак не могла оказать решающего влияния на ход Великой Отечественной войны… Общий объем поставок составил около 4 % советского военного производства».
Вознесенский не указывает методики подсчета. Усомниться в его цифре заставляет уже хотя бы то обстоятельство, что оценка доли поставок столь разнообразной продукции, как сырье, продовольствие, оборудование, транспортные средства и вооружение (всего несколько сот наименований!) может быть осуществлена только в пересчете на деньги, а ввиду невозможности конвертировать тогдашний советский рубль в доллар эта задача представляется нерешаемой.
Мы имеем возможность сопоставлять лишь производственные показатели по отдельным видам продукции. Эта методика не позволит нам оценить общее соотношение поставленного по ленд-лизу и произведенного в СССР, да и представление о доле поставок отдельных видов товаров по отношению к объему советского производства также выйдет в ряде случаев небезупречным из-за разных качественных показателей (например, октановое число автомобильного бензина западного производства было выше, чем у советского топлива, а «полуторки» и «студебеккеры», проходя по общей позиции «грузовые автомобили», чрезвычайно разнятся по целому ряду существенных показателей). Тем не менее, это дает нам некоторое представление о действительной роли ленд-лиза.
«…Без американских «студебеккеров»
Рассмотрим отдельные показатели. По состоянию на 22 июня 1941 года в Красной армии имелось более 270 тыс. автомобилей различных марок. За годы войны вооруженные силы получили около 450 тыс. автомобилей, при этом почти две трети (63,4 %) – импортного производства, в подавляющем большинстве – американского. В результате в конце войны каждый третий автомобиль был импортным (а каждый одиннадцатый – трофейным). По некоторым позициям американская продукция просто не имела аналогов в СССР. Как, например, памятные всем фронтовикам грузовики «студебеккер» и «додж 3/4» – практически решившие проблему подвижности артиллерии средних калибров, а также легендарных «Катюш» (во второй половине войны большинство реактивных установок монтировались на «студебеккерах»). То есть по одному из важнейших показателей – автомобильному парку Красной армии, обеспечивавшему выполнение таких задач, как транспортировка артиллерии, подвоз боеприпасов, эвакуация раненых и множество других, вклад союзников на порядок весомее пресловутых «четырех процентов». Подтверждением этому являются слова маршала Г. К. Жукова, сказанные в неформальной обстановке: «Без американских «студебеккеров» нам не на чем было бы таскать нашу артиллерию. Да они в значительной мере вообще обеспечивали наш фронтовой транспорт». О том же (и тоже, разумеется, в неформальной обстановке) говорил и нарком внешней торговли А. И. Микоян, непосредственно отвечавший в советском руководстве за ленд-лиз: «…Или возьмем поставки автомобилей. Ведь мы получили, насколько помню, с учетом потерь в пути около 400 тысяч первоклассных по тому времени машин типа «студебеккер», «форд», легковые «виллисы» и амфибии. Вся наша армия фактически оказалась на колесах, и каких колесах! В результате повысилась ее маневренность, и заметно возросли темпы наступления». Подчеркивает это в своих воспоминаниях и Н. С. Хрущев: «Почти вся наша артиллерия была на американской тяге. Как-то, уже после смерти Сталина, я предложил: «Давайте все машины, которые мы производим, дадим нашим военным, потому что просто неприлично смотреть: идет парад, а тягачи – американские. Почти вся наша военная техника, которая стояла в ГДР, тоже была на американских «студебеккерах». Это неудобно, это для нас позор. Уже сколько лет прошло, как кончилась война, а мы все еще ездим на американской технике».
Критики «американской помощи» часто указывают на то, что поставки автомобилей велись крайне неравномерно: более половины приходится на последний год войны. Это действительно так, но дело здесь вовсе не в злой воле руководителей США. Транспортировка поставляемой в СССР продукции наталкивалась на большие трудности, объемы поставок в силу этого росли постепенно, и поэтому на первом этапе войны было чрезвычайно важно определить приоритеты. Эвакуация большинства советских мощностей по производству танков и самолетов на Урал, а также колоссальные потери боевой техники и боеприпасов в сражениях лета 1941-го года делали первоочередной задачей программы ленд-лиза доставку советскому союзнику именно этих видов продукции, о чем прямо писал Сталин Черчиллю в сентябре 1941 года, прося последнего «обеспечить Советскому Союзу 30 тысяч тонн алюминия к началу октября сего года и ежемесячную минимальную помощь в количестве 400 самолетов и 500 танков (малых или средних)». С наступлением в 1943 году коренного перелома в войне (отчасти как следствие выхода танковых и авиационных производственных мощностей советской промышленности на уровень, значительно превышающий предвоенный), структура потребностей СССР несколько меняется, и вопросы мобильности войск и их своевременного снабжения выходят на первый план. Соответственно значительно возрастают поставки автомобилей и запасных частей к ним, бензина, шин и тому подобного. Иными словами, данная ситуация определялась запросами советского руководства и «пропускными способностями» ленд-лиза, а не какими-то иными соображениями.
Первым делом – самолеты
Не менее существенную роль, особенно в первые два года войны, сыграли поставки танков и самолетов. Неслучайно летом и осенью 1941 года на переговорах по поводу помощи союзников советская сторона неизменно называла эти две позиции в первую очередь: ведь в ходе сражений первых месяцев войны наиболее тяжелые потери (не считая, разумеется, людских!) Красная армия понесла именно в танках и авиации. С этой точки зрения значение оказанной помощи трудно переоценить: если за весь период войны количество переданных СССР танков составило около 13 % от собственного советского производства, то в первый год войны английские и американские танки составляли около 30 % поступающих в войска боевых машин. Статистика по самолетам еще более впечатляющая: примерно каждый пятый истребитель или бомбардировщик, полученный Красной армией в течение войны, был британского или американского производства.
Практически общим местом в советской литературе (особенно мемуарной) было подчеркивание низких боевых качеств западной техники. Несмотря на то, что за два последних десятилетия по этой теме появились подробные объективные исследования (особо хотелось бы отметить монографии М. Барятинского «Танки ленд-лиза в бою», а также монографии и статьи В. Котельникова и И. Лебедева, посвященные авиации ленд-лиза), подобные утверждения по-прежнему регулярно встречаются в прессе и на интернет-форумах, что свидетельствует об укорененности этого мифа в общественном сознании. Реальность опровергает эти утверждения. Британские «Матильды» и «Валентайны», американские «Стюарты» имели, наряду с недостатками (они есть у любой модели танка!), и существенные преимущества, которые опытные танкисты умело использовали. Разумеется, если сравнивать легкий танк М3 «Стюарт» со средним Т-34 (как это делает ряд мемуаристов), его недостатки будут смотреться выпукло, а вот на фоне находящихся в том же классе Т-60 и Т-70 он явно выигрывал в ходовых качествах и по ряду других существенных показателей. Тихоходность и относительно слабое вооружение тяжелого британского «Черчилля» отчасти компенсировались его высокой броневой защищенностью (по этому показателю «британец» уступал только «Королевскому тигру»). Иными словами, танки союзников не были идеальными, но свою (и немалую!) роль в разгроме общего врага они, безусловно, сыграли. То же самое можно сказать и о самолетах. Истребитель Р-39 «Аэрокобра» часто критикуют за высокие требования, предъявляемые самолетом к технике пилотирования (не упоминая при этом о том, что целый ряд советских истребителей, например, И-16 и ЛаГГ-3, отличались тем же самым); но несправедливо при этом не отметить, что мощное вооружение и другие достоинства машины позволяли летчикам добиваться весьма впечатляющих результатов. Неслучайно именно на этих истребителях большую часть войны воевали такие выдающиеся летчики, как А. Покрышкин, Г. Речкалов и Н. Гулаев.
Союзники не ограничивались поставками в СССР готовых боевых машин: по маршрутам ленд-лиза за время войны было поставлено, по подсчетам Б. Соколова, около 330 тысяч тонн алюминия, что примерно на четверть превышало суммарное советское производство этого важнейшего металла. Иными словами, без ленд-лиза советская авиация не досчиталась бы не только почти двух десятков тысяч импортных самолетов, но и как минимум такого же количества боевых машин отечественного производства. Крайне существенными были также поставки высококачественного авиационного бензина, составившие по объему как минимум половину собственно советского производства (с учетом значительно более высокого октанового числа импортного бензина фактически эта доля еще выше).
О железных дорогах, связи и продовольствии
Еще более значительной следует признать роль союзнических поставок в таком первостатейной важности вопросе, как обеспечение железнодорожных перевозок. По каналам ленд-лиза СССР получил более 90 % собственного объема производства рельсов широкой колеи (помимо всего прочего, необходимо помнить, что экономия советской стали благодаря этому позволила нашей стране значительно увеличить производство других важнейших видов продукции, например, артиллерийских орудий). Что касается железнодорожных вагонов, паровозов и электровозов, то доля импортных поставок была подавляющей: 2 из каждых 5 паровозов, 11 из 12 электровозов и 10 из 11 вагонов, полученных советскими железными дорогами в период войны, были произведены нашими союзниками. Следует помнить, что паралич железнодорожных перевозок в войнах начала века – русско-японской и Первой мировой – был одной из главных причин неудач российской армии. Поскольку значение железнодорожного транспорта во Второй мировой войне только возросло, не будет большим преувеличением сказать, что на этом важнейшем участке союзническая помощь имела абсолютно решающее значение.
Одним из важнейших факторов победы явилось превосходство Красной армии над Вермахтом в артиллерии. Оно не было возможным без взрывчатых веществ, коих союзники поставили более 350 тысяч тонн (по другим данным – более 420 тысяч тонн), что составило не менее половины от общего объема советского производства. Иными словами, каждый третий советский снаряд, обрушивавшийся на голову противника, был начинен импортным порохом и тротилом.
Абсолютно подавляющим было количественное и, что очень важно, качественное превосходство импортных средств связи и радиолокации над продукцией советского производства. Последние два десятилетия много и справедливо пишут о том, что недостаточность средств связи, их техническое несовершенство вкупе с неумением командиров разных уровней ими пользоваться явились одной из причин катастроф 1941 и 1942 года. Ленд-лизовские поставки позволили к середине войны удовлетворительно обеспечить средствами проводной и беспроводной связи высшие звенья структуры по звено «дивизия-полк» включительно, а также существенно повысить обеспеченность самолетов и танков средствами радиосвязи (например, из-за изначально слабого развития радиопромышленности, усугубленного эвакуацией, в первой половине 1942 года, до начала поставок из-за рубежа, только каждый шестой советский танк имел радиостанцию, что практически исключало возможность управления в бою мало-мальски значительными танковыми частями и подразделениями). К концу войны Красная армия была уже вполне удовлетворительно (а по некоторым позициям – даже избыточно) обеспечена средствами связи, около 80 % которых были поставлены СССР союзниками.
Для многих советских людей (не представлявших, разумеется, объемов поставок сырья и вооружений) олицетворением западной помощи СССР были продукты питания. Поставленного в СССР продовольствия по некоторым оценкам хватило бы для снабжения 10-миллионной армии в течение 1600 дней (Великая Отечественная продолжалась почти на 200 дней меньше). А. И. Микоян дал продовольственным поставкам такую оценку: «Представьте, например, армию, оснащенную всем необходимым вооружением, хорошо обученную, но воины которой недостаточно накормлены или того хуже. Какие это будут вояки? И вот когда к нам стали поступать американская тушенка, комбижир, яичный порошок, мука, другие продукты, какие сразу весомые дополнительные калории получили наши солдаты! И не только солдаты: кое-что перепадало и тылу». Действительно, несколько десятков тысяч жителей Архангельска были спасены зимой 1941–1942 годов от голодной смерти благодаря 10 тысячам тонн канадской ленд-лизовской пшеницы. Число же жизней, спасенных девятью тысяч тонн семян, переданных СССР перед началом весеннего сева в 1942 году, вообще не поддается исчислению. Именно продовольственная проблема становится для Советского Союза самой тяжелой в последний год войны, о чем наглядно свидетельствует изменение структуры ленд-лизовских поставок в сторону заметного увеличения доли продовольствия.
А еще были десятки тысяч станков, без которых наращивание советского производства военной продукции не было бы столь впечатляющим. И сотни тысяч тонн меди. И десятки тысяч тонн олова, свинца и цинка. И четверть всех зенитных орудий Красной армии. И многое, многое другое…
Иными словами, на фоне валовых показателей всего отечественного производства в годы войны объем ленд-лизовских поставок, непонятно как исчисленный Н.А. Вознесенским 65 лет назад в 4 % и в прошлом году предпоследним советским премьер-министром Н. Рыжковым – в 7 % (в монографии «Великая Отечественная: ленд-лиз»), в любом случае почти теряется. Но сравнивать эти два показателя можно только с одной целью – именно для получения «идеологически верного» вывода о незначительности. А на самом деле союзнические поставки по сотням важнейших, с точки зрения способности СССР продолжать войну позиций, играли заметную, по десяткам – важную, а по некоторым – решающую роль.
«Бизнес на крови»
Обсуждение ленд-лиза редко обходится без упоминания о «корыстолюбии США», вынуждавших СССР оплатить «американскую помощь». Чаще всего звучит фраза «Мы будем расплачиваться по ленд-лизу до 2030 года», наводящая на мысль о том, что мы последние 68 лет все платим и платим, да никак не расплатимся, столь велики американские запросы. Этим прием работает на столь любимый как руководителями страны, так и значительной частью обычных россиян образ США как бездушного государства и общества, получающего прибыль на крови наших соотечественников, практически в одиночку обеспечивающих победу над фашизмом. Факты, между тем, таковы.
Изначально Закон о ленд-лизе подразумевал, что оставленные материалы (оборудование, военная техника, сырье и другие предметы), уничтоженные, утраченные и использованные во время войны, не подлежат оплате. Переданное же в рамках ленд-лиза имущество, оставшееся после окончания войны и пригодное для гражданских целей, будет оплачено полностью или частично на основе предоставленных Соединенными Штатами долгосрочных кредитов (в основном беспроцентных займов). В ходе войны США поставили в СССР продукции на общую сумму в 11,3 миллиардов долларов. После Победы в обстановке уже начавшейся «холодной войны» американцы потребовали возмещения незначительной доли поставок. Сумма, которая дважды снижалась в результате переговоров, по состоянию на 1951 год составила 800 миллионов долларов (около 7 % затрат США). Используя различные способы затягивания переговоров, советская сторона подписала соглашение о порядке платежей только в разгар «разрядки», в 1972 году, после чего было уплачено менее 50 миллионов, и платежи были прекращены в ответ на принятие Конгрессом знаменитой «поправки Джексона-Вэника». Во время очередного улучшения отношений в начале 1990-х США согласились отсрочить выплаты до 2030 года и установить сумму в 722 миллиона (то есть около 675 миллионов с учетом уже уплаченного).
Самое интересное, что доллар «образца» 1970-го года примерно в 10 раз, а нынешний – в 15 раз дешевле доллара времен войны. Следовательно, речь идет об уплате примерно 0,6 % от той суммы, которую потратили США на помощь своему бывшему союзнику, который еще много лет после окончания боевых действий использовал американское оборудование, автомобили, средства связи и другую продукцию.
Вот такой вот бизнес…
Победа без ленд-лиза
Мнение о том, что СССР победил бы Германию и ее союзников и без союзнических поставок, пусть и большей ценой и за более длительное время, широко распространено. Его неофициально высказывал А. Микоян («…Без ленд-лиза мы бы наверняка еще год-полтора лишних провоевали»), ее поддерживает в своем фундаментальном исследовании «Экономическая история России: ХХ век» известный экономист Р. Белоусов («Если бы этой помощи не было, наши жертвы были бы еще большими. Безусловно, она укоротила дорогу к Победе. Но, наверное, следует добавить: Россия все равно бы выиграла Отечественную войну, поскольку она опиралась на более мощные объективные факторы, чем гитлеровская Германия») и упоминавшийся выше современный исследователь М. Барятинский («Да, можно было обойтись без ленд-лиза, но тогда война действительно продлилась бы дольше, и потеряли бы мы на несколько миллионов человек больше. Но этого не произошло – такова была цена союзнической помощи»).
Есть, впрочем, и иная точка зрения. В донесении главы КГБ В. Е. Семичастного Хрущеву приводятся такие слова опального маршала Жукова: «Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… (выделено мной. – А.К.)». Позднее Хрущев, сам оказавшийся в опале, в своих «Воспоминаниях» свидетельствовал: «Прежде всего хочу сказать о словах Сталина, которые он несколько раз повторял, когда мы вели между собой «вольные беседы». Он прямо говорил, что если бы США нам не помогли, то мы бы эту войну не выиграли: один на один с гитлеровской Германией мы не выдержали бы ее натиска и проиграли войну. Этой темы официально у нас никто не затрагивал, и Сталин нигде, я думаю, не оставил письменных следов своего мнения, но я заявляю тут, что он несколько раз в разговорах со мной отмечал это обстоятельство». При этом сам Хрущев солидаризируется с этой точкой зрения: «Одним словом, надо честно признать вклад наших союзников в разгром Гитлера. Нельзя хвастать: вот мы шашки вынули и победили, а они пришли к шапочному разбору. Такая точка зрения верна, если рассматривать лишь вклад союзников с точки зрения высадки десантников, то есть непосредственного участия американских и английских войск в борьбе против Германии на Европейском континенте. Тут будет верно. Но техника и материалы, которыми они помогали нам, – другой вопрос. Если бы они не помогали, то мы бы не победили, не выиграли эту войну, потому что понесли слишком большие потери в первые дни войны».
Представляется, что этот спор, пусть и чрезвычайно интересный с точки зрения историка, не имеет большого практического значения. Дело в том, что на поставленный вопрос вряд ли может быть найден стопроцентно обоснованный ответ. Но что имеет колоссальное значение, так это официальное и недвусмысленное, без всяких оговорок про «решающую роль СССР в Победе» признание того огромного значения, которое имела во время войны помощь союзников, как минимум сэкономившая Советскому Союзу миллионы жизней на фронте и в тылу. Это значение ленд-лиза оспаривать не только неисторично, но и в высшей степени безнравственно.
И, конечно же, в России эта память должна быть увековечена. На сегодняшний день есть один музей – маленький музей ленд-лиза в одной из московских школ. И один памятник – небольшая плита высотой не более человеческого роста в Мурманске. И два закладных камня – в Соломбале и Петербурге.
И – все…
Алексей Кузнецов закончил международно-правовой факультет МГИМО и преподает историю в школе, в настоящее время – в Московской гимназии. Автор многих статей на исторические, педагогические и общественно-политические темы в журналах «Знание–сила», «The New Times», «Дилетант», газетах «Московские новости» и «Известия». Постоянный гость передач «Не так» на радио «Эхо Москвы» и «Академия детских наук» на радио «Культура».
