Наталья Рожкова
Я выросла в Москве в семье кадровых военных и застала в живых обоих своих дедушек — генерала армии, Героя Советского Союза С. Г. Поплавского и генерал-майора авиации И. В. Рожкова. Мой отец, инженер-полковник Е. И. Рожков, трудился в Генштабе, а муж, поэт А. Б. Дорин, 20 лет проработал в «оборонке».
Окна нашего дома смотрят на храм Иоанна Воина…
По официальной биографии, Станислав Гилярович Поплавский родился 22 апреля 1902 года в поселке Вендичаны Винницкой области в семье польского крестьянина. В Красной Армии с 1923‑го. В 1938 окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, затем читал в ней курс общей тактики.
В Великую Отечественную войну командовал полком, стрелковой дивизией, с июня 1943 года — командир стрелкового корпуса. Во главе корпуса успешно участвовал в Смоленско-Рославльской, Ельнинско-Дорогобужской, Витебско-Оршанской, Минской, Вильнюсской, Каунасской наступательных операциях.
С сентября 1944 года — в Войске Польском, командовал 2‑й, затем 1‑й Польскими армиями, принимал участие в Висло-Одерской, Восточно-Померанской и Берлинской операциях. За успешные боевые действия войска, которыми командовал Поплавский, 15 раз отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего.
Герой Советского Союза (1945). В 1945—1956 — заместитель министра обороны Польской Народной республики (министром обороны был Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский). С 1958 года — инспектор-советник Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Скончался в 1973 году. Автор военных мемуаров «Товарищи в борьбе», изданных в СССР, Польше, Германии.
Старый снимок
Когда я мысленно разговариваю со своим дедом-фронтовиком Станиславом Гиляровичем Поплавским, мне кажется, что пишу ему очередное письмо. Эти письма тихо, как снег, опускаются в почтовые ящики моей памяти и ждут своего адресата в стране, имя которой — Вечность.
Старые фотографии… О многом могут они поведать. На пожелтевшей бумаге — улыбающиеся и серьезные лица тех, кого уже нет. Вот я держу в руках маленький снимок военных лет. На нем — будущий командарм Поплавский, совсем молодой, и экипаж танка. Все четверо улыбаются, хотя головы у них перевязаны, а у деда (на снимке до «деда» ему далеко) забинтованы руки. Станислав Гилярович не был танкистом, и поэтому я заинтересовалась историей этой фотографии. Вот что он рассказал:
…В июльскую ночь 1942 года в районе Ржева наши войска шли в наступление. Погода не благоприятствовала — из-за дождя артиллерия и повозки с боеприпасами вязли в грязи. Танкам тоже было трудно преодолевать болота, и тогда дед сел в головной танк и повел его в атаку. Фашисты открыли сильный огонь, пехоте пришлось залечь, и танки продолжали вести огонь с места. Боевая машина, в которой находился Поплавский, вырвалась вперед, но при развороте провалилась гусеницей в глубокую траншею и осела днищем на грунт. Станислав попробовал по рации связаться со своими, его услышали фашисты и стали небольшими группами подбираться к танку. Пришлось открыть люк и забросать врага гранатами. Было ясно, что долго не продержаться.
После того, как командира танковой роты настигла вражеская пуля, в стальной коробке осталось четверо: три члена экипажа и Поплавский. В танке был запас гранат, ими и отбивались до наступления темноты. На всякий случай обменялись адресами и договорились, что тот, кто выживет, напишет родным погибших. Наступила ночь. Все были ранены, но не теряли присутствия духа. Дед приказал наглухо задраить люки и ждать помощь. Около полуночи бойцы одного из батальонов 673‑го стрелкового полка пробрались к танку, пленники услышали знакомый голос комбата. Свобода! На память они сфотографировались.
Обидно, Вань!
Поплавский и мой второй дед (по отцу) Иван Васильевич Рожков (генерал-майор авиации, один из первых довоенных генералов), дружили и часто вспоминали фронтовые эпизоды.
— Представляешь, Ваня, — говорил Станислав Гилярович, — я сейчас работаю над мемуарами, а о том, что приходилось водить людей в атаку семнадцать раз в день, не могу написать. Обидно…
— Почему не можешь?
— Всё равно никто не поверит, а свидетелей не осталось.
Молодец!
Этот случай произошел во время боев под Москвой. По ВЧ позвонил генерал Г., которому Станислав Гилярович непосредственно подчинялся.
— Паплявский! — (дед забавно копировал гнусавый выговор Г.). — Взята ли высота?
— Нет, товарищ генерал. Очень сильный огонь, нельзя голову поднять.
В ответ Г. пообещал, что прикажет его расстрелять. Дед посчитал эту фразу неудачной шуткой пожилого генерала, однако через пару часов в блиндаже появился молодцеватый румяный офицер, который, лихо козырнув, доложил, что прибыл для исполнения приказа о расстреле. Поплавский исподлобья, красными, не спавшими несколько суток глазами, внимательно посмотрел на него, а затем медленно, словно нехотя поднялся во весь свой исполинский рост, размахнулся, и, сжав огромный кулак, двинул гостя в челюсть. Несчастный выполз из блиндажа на четвереньках.
Вскоре снова позвонил Г.:
— Паплявский! Я тут прислал к тебе офицера… Он прибыл?
— Прибыл, товарищ генерал.
— И что ты сделал?
— Дал в морду, товарищ генерал.
— Малядец! — отреагировал Г. и повесил трубку.
Иногда спешить не стоит
Дед рассказывал о прорыве Померанского вала:
— Предполагалось, что войска будут готовы к 7 утра, но перегруппироваться не успели, пришлось начало атаки перенести на 14 часов. И получилось удачно. Противник не ожидал этого наступления, наши дневные действия немцы приняли за попытку улучшить позиции, сопротивлялись пассивно. Сложилась благоприятная обстановка для нанесения решающего удара и окончательного прорыва Померанского вала.
Атака города Мирославца намечалась на 9 утра, но густой туман затруднял действия артиллерии, а без ее поддержки пехоте этим опорным пунктом не овладеть. Перенесли наступление на 11 часов. В глубине души я надеялся, что немцы еще раз клюнут на необычное время атаки. И клюнули!
Новое назначение
В 1939 году деда по доносу исключили из академии, выгнали из армии и отправили работать директором отстающего свиноводческого совхоза «Культура» в Тульскую область. Его обвинили в чтении газет из буржуазной Польши (интересно, где Поплавский мог их взять в то время, даже если бы и хотел прочесть?) Моей маме, тогда дошкольнице, сказали: «Едем на дачу», а она не могла понять, какая дача в феврале.
Перед самой войной Станислава Гиляровича вернули в ряды Вооруженных Сил. В 70‑х годах в одной из передач радио «Свобода» рассказывали о репрессированных военачальниках, и деда назвали «неизвестно как уцелевшим Поплавским».
Первый танец
В 1943 году дед приехал к своей семье, эвакуированной на Урал. Добирался десять суток, чтобы побыть два дня. С ним был ординарец, рядовой по имени Иван, по фамилии Богатырь. Он рассказал о военном совещании, проходившем в самый трудный момент боев под Москвой. Положение было критическим, командиры расходились мрачные и удрученные. И тогда встал Поплавский: «Где у нас гармонист? Сейчас спляшем!». Гармонист нашелся, мой двухметрового роста дед широким, истинно славянским жестом развел руки и пошел по кругу. Люди заулыбались: «Если комдив танцует, не так все плохо, выдюжим!»
До этого он ни разу в жизни не плясал…
На пороге испытаний
В архиве деда я обнаружила небольшую записку следующего содержания:
«Приказом Народного комиссара обороны № 120 1940 г. было обращено особое внимание на изучение опыта начавшейся войны. В целях оказания помощи командному составу военно-историческим отделом Генштаба Красной Армии были переведены статьи, описывающие ход и развитие боевых операций на фронтах в Польше, Норвегии, Голландии и Франции. В одной из них, включенной в сборник «Германо-польская война», вышедший в январе 1941 г., отмечается: «21 сентября 1939 г. в сводке германского командования было сообщено, что передвижения германских и русских войск на установленную демаркационную линию проходили планомерно при полном взаимопонимании. Так, германские войска, оперировавшие в районе Львова, заменены русскими соединениями. По данным сводки Генерального штаба Красной Армии, русские войска 22 сентября заняли г. Белосток и крепость Брест-Литовск и начали очищать от остатков польской армии районы северо-западнее Гродно».
Какие-либо ссылки отсутствуют, вероятнее всего, книга, предназначенная для служебного пользования, не имеет выходных данных, и сейчас уже не удастся установить, когда именно Поплавский держал ее в руках. Но очевидно одно: он, безусловно, осознавал, что никакие кратковременные альянсы с Германией избежать войны не помогут. Дед вспоминал: «В начале марта 1941 года я ознакомился с документом разведоргана, содержавшим оценку боевых возможностей гитлеровской армии и схему размещения ее войск. Я обратил внимание на то, что в Восточной Пруссии и Польше было сконцентрировано 87 немецких дивизий, которые полукольцом опоясывали советскую границу на западе. Не говорит ли такая концентрация войск, развернутых к наступлению, о возможных планах немецкого командования? Соображениями на этот счет я поделился с командиром дивизии Ф. Н. Колкуновым и военкомом К. И. Курятовым, которые очень внимательно выслушали мои доводы». В действительности военком обвинил Поплавского в панике и предложил расстаться с партийным билетом. Дед показал ему кукиш.
Дополнение к мемуарам
В личном архиве деда сохранилась рукопись воспоминаний о Варшавском восстании 1944 года графа Тадеуша Бур-Коморовского, командующего Армией Крайовой (АК). Текст этот (подстрочный перевод с польского), приобрел в Англии и передал Поплавскому чувашский писатель М. Кибек. Командующий АК негативно относился к любым попыткам компромисса с советскими властями. Но примечательно следующее. Бур-Коморовский говорит о том, как после подписания Акта о капитуляции Варшавы 2 октября 1944‑го был вызван к эсэсовскому генералу фон ден Баху-Зелевскому, жестоко подавившему восстание. Немец предложил сотрудничество для борьбы с «общим врагом — варварами с Востока». Бур-Коморовский ответил: «Какие бы чувства мы ни питали к СССР, выражение «общий враг» не может существовать. Враг Польши — Германия».
Хорошая вещь
Дед говорил бабушке:
— Ты — дворянка из рода Понятовских, а мои родители — батраки, у нас в семье было 7 человек детей и одна пара сапог на всех. Живи мы с тобой лет сто назад, вряд ли бы познакомились. Хорошая вещь — революция!
Бабушка сдержанно улыбалась…
А вот что написал Василий Кирилюк — читатель интернет-журнала «Русский переплет», где я разместила свои воспоминания: «Наталья, помню с детства рассказы о Вашем деде, поскольку родился на улочке, где стоял дом Поплавского. До 1967 года в нем находились сельский клуб, контора колхоза, библиотека и одно время даже детский сад. Соседи рассказывали, что отец Вашего деда был не просто крестьянином, а управляющим в одном из селений, что принадлежали Т. Даховскому». Такие батраки…
У меня зазвонил телефон: короткий разговор с вождем
Звонок по «вертушке» всегда заставляет внутренне сжаться даже такого храброго человека, каким был Поплавский. В начале 1942 года ему объявили:
— Сейчас с вами будет говорить Иванов.
— А почему звание не озвучили? Какой еще Иванов, — подумал дед. Он, конечно, знал, чей это псевдоним, но в ту минуту как-то не сообразил. И только когда в трубке раздался голос с характерным грузинским акцентом, который невозможно спутать, вспомнил.
— Товарищ Поплавский?
— Так точно, товарищ Иванов.
Последовал неожиданный вопрос:
— Вы хорошо знаете польский язык, или так, как его знает товарищ Рокоссовский: только «дзень добре» и «пся крев»? (Это была неправда: Рокоссовский — коренной варшавянин, прекрасно владел польским! «Дзень добре» означает «здравствуйте», «пся крев» — буквально: «собачья кровь», ругательство — Н. Р.).
— Свободно говорю на нем с детства, — ответил Станислав.
— Ладно. До свидания, — закончил разговор «Иванов». В его голове формировалась Первая польская армия, которой предстояло командовать Поплавскому.
… И с диссидентом
1969 год. Отчаянно верещит домашний телефон (на нем специально установлен громкий сигнал, так как дед неважно слышит после контузии).
— Здравствуйте, Станислав Гилярович! Это вас беспокоит Петр Ионович Якир. Хочу поблагодарить за то, что тепло отозвались в своей книге о моем отце.
— Да, я его хорошо знал. Жаль, нельзя написать, что он был репрессирован.
Когда дед положил трубку, бабушка испуганно сказала:
— Я не рада этому звонку. Сын Якира правозащитник, лучше не общаться…
Дед пожал плечами:
— И что такого?
Неожиданное открытие
В конце 1980‑х годов в Польше был распространен миф о том, что Поплавский — на самом деле этнический русский Сергей Горохов, поскольку якобы именно тот командовал в 1944 году 45‑м корпусом. Версия была запущена бывшим командиром 1‑й Вильнюсской бригады АК Р. Корабом-Жебрыком. На самом деле в 1944 у указанного корпуса было два командира, но фраза, что Поплавский на самом деле не поляк, встречалась не только в публицистике, но и в отдельных научных трудах.
В день победы
Много лет подряд 9 мая кто-то клал к могиле деда цветы. Иногда букет алых гвоздик или тюльпаны, а однажды я увидела трогательные васильки с ржаным колоском. Терялась в догадках: кто это, может быть, тайная любовь? На войне всякое случалось… Все оказалось проще: цветы возлагал дедушкин водитель. Узнав этот маленький секрет, я шла по аллее Новодевичьего кладбища. Заканчивался июнь, асфальт сверкал от дождя, как брусчатка Красной площади 74 года назад — во время Парада Победы.
